Урок грамматики

[gerdavetrova]

Урок грамматики
Автор: Герда Ветрова.
Беты (редакторы): Ketot
Фэндом: Льюис Клайв Стейплз «Хроники Нарнии»
Пэйринг: Питер/Эдмунд
Рейтинг: G
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст
Предупреждения: OOC, Инцест
Размер: Мини(2 страницы, 998 слов)
Статус: закончен
Описание: Поздним вечером уроки проходят как-то по-другому.
Публикация на других ресурсах: Нет.
Дисклеймер: Вся вселенная Льюиса, мои лишь только тапки.
Примечания автора: Это, наверное, первая более-менее адекватная работа в прозе почти что за год.

— Давай повторим еще раз, — вздыхает Питер, проверяя текст младшего брата. После победы над Белой Колдуньей правление Нарнией досталось двум сыновьям Адама и двум дочерям Евы. А, как известно, где правление, там документы, договоры и прочие важные письмена, ну а где письмо, там и грамматика. Ведь не смешно ли будет, если во время переговоров придется составлять какой-нибудь важный документ, а правитель допустит в нем уйму глупых ошибок? Именно поэтому Питер Певенси проштудировал все учебники, найденные в библиотеке и хоть как-то связанные с изучением письменности. Впрочем, им изучались не только гуманитарные предметы: точные науки также не прошли мимо. Благодаря усердию и заинтересованности понадобилось не так много времени на то, чтобы овладеть нужными королю знаниями. Сьюзен - конечно, после того, как сама справилась с задачей освоения грамоты - сразу принялась помогать Люси. Питер же, следуя её примеру, взялся за Эдмунда. Вот только мальчишка, как оказалось, попавший в школе под дурное влияние компании сверстников, стал не только несносным, но и учиться прекратил совершенно. Но если первое было исправлено самой Нарнией и битвой при Беруне, то со школьными предметами было несколько труднее: пришлось восстанавливать потерянные знания, а уже потом приобретать новые. С точными науками дело шло немного легче: мышление Эда было логическим, так что такие вещи как физика давались парню почти что играючи. Жаль только, что это самое логическое мышление не давало младшему Певенси понять, как в письменности могут существовать исключения и правила для определенных групп слов. Пунктуация же вообще вводила мальчика в тихий ужас.
— Смотри, если…

Договорить не дает тот же Эдмунд: он издает протяжный стон, складывая руки перед собой и опираясь на них подбородком.

— Может, завтра разберем эти правила, а? — тянет так жалобно, что Питер чуть было не соглашается тут же, но вовремя спохватывается.

— Еще немного, Эд. Только поймешь - сразу пойдем отдыхать, хорошо? — младший хмурится, мотая головой в том же положении.

— Я устал. — Питер недовольно откидывается на стуле, тут же потянувшись всем телом: заныла затекшая шея, а спина противно хрустнула. Тут же глаза начали слипаться - пришлось потереть веки пальцами, чтобы окончательно не смориться. В библиотеке было не жарко, но душно и тихо. Так спокойно, как бывает только вечером в окружении свечей - а именно так и было. Вокруг никого, только огонь, поздний весенний вечер за окном, потертые томики книг на полках и столы со стульями. За одним как раз расположились Певенси.

— Хорошо, — бурчит старший еле слышно, однако оба парня остаются сидеть на стульях не шелохнувшись. Питер открывает глаза и переводит их на брата, вглядываясь в родной профиль, пока Эдмунд не видит. Из мальчишки, коим тот попал в Нарнию, он вырос в ладного юношу, совсем уже взрослого и, тут уж не поспоришь, красивого. Пятнадцать лет - не такой уж большой возраст, но черты лица брюнета уже заострились. Взгляд тоже стал другим: еще более решительным, умным и, как точно сказал Аслан, справедливым. Теперь Эд внимательней приглядывался к людям: всегда знал, с кем стоит иметь дело, а кого стоит сторониться; умел адекватнее других рассматривать в людях их недостатки и хорошие качества. Битва при Беруне изменила Эда до неузнаваемости. Но больше Питер ни за что бы не согласился так воевать: чувство, когда клинок Белой Колдуньи всаживается в одного из трех самых дорогих тебе людей не передать словами. Сам он еще выходил с отрядом, избавляя Нарнию от оставшихся тварей, но это было совсем не то, не так. До того, как они попали в Нарнию, Питер искренне считал, что Эдмунд его ненавидит. Вот просто всем сердцем терпеть не может. А когда тот буквально сбежал к Джадис, предав брата и сестер, вконец поверил в это. Но все-таки пытался спасти. Остатки веры еще плескались в мальчишеском сердце, не давая бросить младшего на произвол судьбы. Впрочем, тот вернулся сам. Вернулся и,кажется, изменился. Он не просто дал обнять себя Люси, но и сам обнял ее в ответ, обнял и Сьюзен. Тогда обида не дала Питеру повторить то же самое, но все-таки он не выдержал: “Эд. Постарайся больше не теряться,” - и как же он был счастлив, когда мальчик улыбнулся. Немного лукаво, немного хитро, но Питер-то видел, как в его глазах загорелся какой-то огонек. Будто бы этого прощения он ждал больше всего. Дальнейшая война только улучшила их взаимоотношения. Да и Питер сумел-таки его обнять, правда, лучше бы это было при других обстоятельствах.

Ни за что бы не хотел переживать этого вновь. Не хотел терять снова брата. Наверное, именно поэтому старший Певенси сам вызвался тренировать младшего, а позже и обучать школьным знаниям, которые так необходимы для правления. Лишь бы никогда не переживать всего этого ужаса вновь. Лишь бы знать, что с Эдом все в порядке. Лишь бы всегда видеть его счастливым, целым и невредимым.

Питер закусывает губу: от воспоминаний в животе зарождается неприятное чувство, едкий страх потери близкого человека - цена, которую заплатил он за победу на войне, цена, которую он платит и поныне. Но одна мысль быстро успокаивает парня. Все изменится. Все уже изменилось, и никто теперь никакой магией не заберет у него брата. Никогда. Руки сами сгребают юношу в объятия, прижимая как можно теснее.

— Эд, я так рад, что все хорошо, — еще секунда и старший извиняется, отпуская Эдмунда. Встает, быстрым шагом доходит до массивных дверей, ведущих из библиотеки, но останавливается после того, как слышит негромкое: “Питер”. Он оборачивается, первым делом натыкаясь взглядом на родные, знакомые с самого детства глаза. Вот они, такие внимательные изучающие. Братья молча смотрят друг на друга какое-то время, не меняя поз: Питер стоя у двери вполоборота, почти уже взявшись за ручку; а Эдмунд сидя боком к столу, положив одну руку на него, а вторую на спинку стула. Когда тишина грозит стать неуютной, младший улыбается.

— Я тоже, Пит, — и на губах тут же появляется ответная счастливая улыбка. Певенси выходит из библиотеки в коридор, осторожно закрывая за собой дверь, и подавляет желание по-девчачьи прижать руки к щекам: улыбка расползается до ушей, становясь совсем уж идиотской и довольной.

Старший опирается спиной о стену, а в мыслях крутится лишь одно. Очередное напоминание о том, что пора бы уже признаться брату в том, что не так давно принял сам.
В том, что Эдмунд ему небезразличен.